Сложившиеся стереотипы в отношении коммунистов порой мешают восстановить истину и справедливость по многим вопросам. К примеру, принято считать, что советская власть и религия - два взаимоисключающих явления. Однако существуют свидетельства, доказывающие обратное.
Первые годы после революции
С 1917 года был взят курс на лишение РПЦ главенствующей роли. В частности, все храмы по Декрету о земле лишались своих земель. Однако на этом не закончилось... В 1918 году вступает в силу новый Декрет, призванный отделить церковь от государства и школы. Казалось бы, это несомненно шаг вперед на пути к построению светского государства, однако...
У религиозных организаций вместе с тем отняли статус юридических лиц, а также – все здания и строения, принадлежавшие им. Понятно, что ни о какой свободе в юридическом и экономическом аспектах, речи более идти не могло. Далее, начинаются массовые аресты священнослужителей и гонения верующих, при том, что сам Ленин писал, что нельзя оскорблять чувств верующих в борьбе с религиозными предрассудками.
Интересно, как он себе это представлял?... Разобраться сложно, однако уже в 1919 году под руководством того же Ленина начали вскрывать святые мощи. Каждое вскрытие осуществлялось в присутствии священников, представителей Наркомата юстиции и местных органов власти, медэкспертов. Проводилась даже фото- и видеосъемка, однако не обходилось без фактов надругательств.
К примеру, на череп Саввы Звенигородского член комиссии плюнул несколько раз. А уже в 1921-22 гг. начался открытый грабеж храмов, который объяснялся острой социальной необходимостью. По стране гулял голод, поэтому изымалась вся церковная утварь, чтобы прокормить за счет ее продажи голодающих.
Церковь в СССР после 1929 года
С началом коллективизации и индустриализации вопрос об искоренении религии встал особенно остро. На этот момент в сельской местности кое-где еще продолжали работать церкви. Однако коллективизация на селе должна была нанести очередной разрушительный удар на деятельность оставшихся храмов и священников.
В этот период число арестованных среди духовных лиц увеличилось в три раза, если сравнивать с годами установления советской власти. Часть из них расстреливали, часть – навечно «закрывали» в лагерях. Новое коммунистическое село (колхоз) должно было быть без батюшек и церквей.
Большой террор 1937 года
Как известно, в 30-ые годы террор затронул всех, однако нельзя не отметить особого ожесточения в отношении церкви. Существуют предположения, что вызван он был тем, что перепись 1937 года показала, что более половины граждан в СССР верят в Бога (пункт о вероисповедании намеренно был включен в анкеты). Итогом стали новые аресты – на этот раз лишились свободы 31 359 «церковников и сектантов», из них – 166 епископов!
К 1939 году уцелело всего лишь 4 епископа из двухсот, которые занимали кафедры в 1920-х годах. Если раньше у религиозных организаций отнимались земли и храмы, то на этот раз последние просто уничтожались в физическом плане. Так, накануне 1940 года в Белоруссии действовала всего лишь одна церковь, которая находилась в отдаленном селе.
Всего же в СССР насчитывалось несколько сот храмов. Однако тут же напрашивается вопрос: если в руках советской власти была сосредоточена абсолютная власть, почему она не истребила религию в корне? Ведь это было вполне по силам – уничтожить все храмы и весь епископат. Ответ очевиден: религия была нужна советской власти.
Война спасла христианство в СССР?
Дать однозначный ответ сложно. С момента вражеского вторжения в отношениях «власть-религия» наблюдаются определенные сдвиги, даже более того – налаживается диалог между Сталиным и уцелевшими епископами, однако назвать его «равным» невозможно. Скорее всего, Стал временно ослабил хватку и даже начал «заигрывать» с духовенством, поскольку ему нужно было поднять авторитет собственной власти на фоне поражений, а также добиться максимального единства советской нации.
«Дорогие братья и сестры!»
Это можно проследить по изменению линии поведения Сталина. Свое обращение по радио 3 июля 1941 года он начинает так: «Дорогие братья и сестры!». А ведь именно так обращаются верующие в православной среде, в частности – священники к прихожанам. И это очень режет слух на фоне привычного: «Товарищи!». Патриархия и религиозные организации по велению «свыше» должны отправиться из Москвы в эвакуацию. С чего такая «забота»?
Сталину нужна была церковь в корыстных целях. Фашисты умело использовали антирелигиозную практику СССР. Свое вторжение они едва ли не представляли как Крестовой поход, обещавший освободить Русь от безбожников. На оккупированных территориях наблюдался невероятный духовный подъем - восстанавливались старые храмы и открывались новые. На фоне этого продолжение репрессий внутри страны могло привести к губительным последствиям.
Кроме того, потенциальным союзникам на Западе не импонировали притеснения религии в СССР. А Сталин хотел заручиться их поддержкой, поэтому начатая им игра с духовенством вполне объяснима. Религиозные деятели различных конфессий направляли Сталину телеграммы о пожертвованиях, направленных на укрепление обороноспособности, которые впоследствии широко тиражировались в газетах. В 1942 году тиражом в 50 тыс экземпляров выпускается «Правда о религии в России».
Тогда же верующим разрешается публично праздновать Пасху и вести богослужения в день Воскресения Господня. А в 1943 году происходит и вовсе нечто из ряда вон выходящее. Сталин приглашает к себе уцелевших епископов, часть из которых освобождает накануне из лагерей, чтобы выбрать нового Патриарха, которым стал митрополит Сергий («лояльный» гражданин, который в 1927 году издал одиозную Декларацию, в которой фактически согласился на «служение» церкви советскому режиму).
На этой же встрече он жертвует с «барского плеча» разрешение на открытие духовных учебных учреждений, создание Совета по делам РПЦ, передает бывшее здание резиденции германских послов новоизбранному Патриарху. Также Генсек намекнул, что могут быть реабилитированы некоторые представители репрессированного духовенства, увеличено количество приходов и возвращена конфискованная утварь церквям.
Однако дальше намеков дело не пошло. Также некоторые источники гласят, что зимой 1941 года Сталин собрал духовенство для проведения молебна о даровании победы. В то же время Тихвинская икона Богоматери самолетом была обнесена вокруг Москвы. Сам Жуков якобы подтверждал в беседах неоднократно, что над Сталинградом был совершен облет с Казанской иконой Божией Матери. Однако документальных источников, свидетельствующих об этом, нет.
Некоторые документалисты утверждают, что молебны проходили и в блокадном Ленинграде, что вполне можно допустить, учитывая, что ждать помощи больше было неоткуда. Таким образом, можно с уверенностью заявить, что цель истребить религию окончательно советская власть перед собой не ставила. Она пыталась сделать ее марионеткой в своих руках, которую иногда можно было использовать корысти ради.
БОНУС
Либо снять крест, либо забрать партбилет; либо Святой, либо Вождь.
Огромный интерес не только у верующих людей, но и у атеистов вызывают , в которые люди стремятся, чтобы познать сущность бытия.
(к годовщине выхода “Церковно-общественного вестника” – специального приложения к газете “Русская мысль”)
“ЕСЛИ БОГА НЕТ, ТО ВСЕ ПОЗВОЛЕНО”
Заголовок, вынесенный на обложку этой книги, может показаться явным преувеличением и даже умышленным нагнетанием страстей. Но это только на первый взгляд. Авторы аналитической записки точно уловили процессы, развивающиеся с неимоверной быстротой в нашей стране. Если всего два-три года назад нападки в печати на Церковь были явным проявлением невежественных представлений пишущих на эту тему журналистов (“Патриарх обратился к верующим с приветственным акафистом”), то ныне они обретают свою идеологическую основу и четкую направленность.
Атеистически настроенная часть россиян, а также те, кто, может быть, и осознают себя верующими, но видят в Церкви не более чем социально-общественную структуру, объединяющую людей с единым мировоззрением, вдруг испугались возрождения и укрепления Православия в России, его существенной роли в общественной жизни. В Русской Православной Церкви многие увидели ограничение их “свобод”. И в этом упреке они были отчасти правы. Христианство устанавливает такие ценностные ориентиры для общества, которым не соответствует то, к чему стремятся и чем занимаются днем и ночью, на работе и дома, во время учебы и на отдыхе миллионы людей.
Выяснилось, что христианство резко ограничивает деятельность всякого беззакония и бесчиния, сужает возможности тем, кто существует по законам своего горделивого сознания и “мирской” лжи, кто живет “без царя в голове”, кто поклоняется идолам, какие бы звучные имена они не носили: “демократия” или “монархизм”, “новое мышление” или “права человека”, “гласность” или “свобода творчества”. Любая идея, если она не освещена светом Христовым, в конечном счете обречена. Чем дальше мы от источника света, тем менее видна грязь на нашем теле. Кому-то всегда выгоднее жить в тени, комфортнее не замечать пятен на своей одежде, проще существовать, а не жить, никогда не задумываясь ни о Боге, ни о своем ближнем. Нет ничего ненавистнее солнечного света для тех, кто большую часть времени проводит в подземелье…
История гонений на христиан во все века имела одну и ту же основу, и методы борьбы с ними были всегда схожи. Любые гонения начинались с клеветы. В первые века в римской империи усиленно распространялась в народе ложь о том, что христиане питаются кровью и для этого закалывают младенцев, которых они предварительно обваливают мукой, а на своих тайных собраниях они предаются отвратительному разврату. Римские правители всегда искали возможность обвинить христиан в антиобщественных и антигосударственных деяниях.
Историки христианской Церкви отмечали любопытную деталь – христианству всегда противостояла интеллигенция. В римскую эпоху многие из них, хотя и были против кровавого преследования христиан, но не против уничтожения самого христианства. Известный историк Церкви конца прошлого века В.В. Болотов посвятил вопросу отношения римской интеллигенции к христианству целую главу. Некоторые рассуждения профессора заучат сегодня очень актуально: и о том, что христианство как “царство не от мира сего” было несовместимо с обожествляемой до идолопоклонства римской культурой; и о том, что чрезмерно политизированные римляне видели в аполитичных и равнодушных к “общественной деятельности” христианах вызов римской демократии; и о том, что противостояние христиан язычеству воспринималось как бунт против государственных интересов.
“Свободолюбивая” римская интеллигенция время от времени безучастно и апатично наблюдала за гонениями на христиан. Иногда она вяло протестовала против особо жестоких мер, а иногда теоретическими обоснованиями вреда христианства для нравственности, развития культуры и науки сама провоцировала эти преследования.
Как это похоже на поведение отечественной интеллигенции в ХХ веке! Физическое уничтожение полумиллиона священников и миллионов верующих в 20-30-х годах шло в сопровождении антирелигиозных стихов В. Маяковского и Д. Бедного, фильмов Д. Вертова и С. Эйзенштейна, романов и пьес “лучших” советских писателей. Творческая интеллигенция даже умудрилась не заметить всплеск хрущевских гонений на Русскую Православную Церковь на рубеже 50-60-х годов. В то время когда закрывались тысячи храмов, десятки монастырей, были арестованы сотни священнослужителей и по ложным обвинениям отправлены в лагеря, либеральная интеллигенция упивалась идеями ХХ съезда компартии и восхваляла социализм с “человеческим лицом”. До сих пор именно те, кто требуют от Церкви покаяния, вспоминают времена “оттепели” как эпоху расцвета демократизации.
Никакие гонители христиан прошлого не могли достичь тех результатов, каких добились большевики. Помимо обычных методов – поношение, дискредитация, клевета, доносы, аресты, пытки, закрытые и наоборот “показательные” процессы, тюремные заключения, каторга, казни и т.д. – коммунисты использовали наиболее изощренный и действенный способ борьбы с верующими: разложение Церкви изнутри, поощрение самых разных раскольнических тенденций внутри церковного общества, провоцирование любой смуты.
Впрочем, в начале 90-х годов создавалось впечатление, что наше общество никогда не вернется к тем мрачным временам. Однако корни большевизма оказались очень прочными и, несмотря ни на что, постоянно дают о себе знать в сознании наших соотечественников. Опять, как и в 20-е годы, неообновленцы пытаются под видом “церковных реформ” расколоть Церковь. Нет нужды даже говорить, что далекая от Церкви и церковных проблем либеральная интеллигенция с восторгом приняла новых обновленцев, инстинктивно чувствуя в них единомышленников в своих “разногласиях” с христианством, и во всех дискуссиях встает грудью на их защиту. Опять, как во времена пятилеток и “триумфального шествия” с трибун и со страниц печати льется потоки лжи и поношения на Церковь. Интеллигенция в лучшем случае молчаливо наблюдает за этой недостойной травлей Русской Православной Церкви и ее священнослужителей, развернувшейся на страницах демократической печати.
В авангарде этой кампании клеветы (помимо откровенных сатанинских изданий, типа “Органа Русской Сатанинской церкви веры Люциферианской”, в которых печатаются богохульные “евангелия” от “Витьков” или от “Лилит”) стоят две газеты – “Московский комсомолец” и “Русская мысль”. В отношении Церкви и освещения церковных проблем они являются большей частью единомышленниками. Иногда по тематике, содержанию и по стилю нельзя разобрать, какую именно газету читаешь (“Вещий Олег Стеняев” – так, например, по-комсомольски ернически называется заметка в “Русской мысли” об известном московском священнике). Не случайно именно “МК” упоминается в одном из социологическом исследовании рядом с “РМ” в качестве наиболее читаемых газет у радиослушателей обновленческого и прокатолического “Христианского церковно-общественного канала” (“Диа-Логос”, 1997, с. 141).
Апофеозом клеветнических и кощунственных публикаций “МК” стал материал под названием “Фомаида-воительница” (01.10.97), в котором рассказывается о решении “схода мужиков” по поводу передачи одному из подмосковных женских монастырей нескольких прудов, некогда отнятых у Церкви: “Захватит наши пруды – получит вилы в бок!” Далее следует многообещающий комментарий комсомольца-журналиста, отстаивающего своей заметкой интересы “гонимых” мужиков от “диктата, узколобости, агрессии” церковников: “Коротко и ясно, по-деревенски, как в старые добрые времена…”
О тех же “старых добрых временах” мечтает и “руководитель аналитической службы СИМВОЛ” Евгений Ихлов, опубликовавший в “Независимой газете” статью “Последнее искушение патриархии” (10.09.97). В ней он сетует на то, что 9 лет назад слишком “спешно реабилитировали православие”. В той же газете президент Московской психотерапевтической академии Михаил Буянов пишет, что в России о Православии “ни один писатель или поэт ни разу не обмолвился добрым словом”; что в их произведениях постоянно “высмеивались эти грязные, нечесаные, полупьяные попы, которые кажутся умными только тогда, когда молчат”; что “нормальный человек в церковь ходить не будет”; что Новый Завет ни разу не говорит о “самоценности индивидуума”; что “застывшая в своем самодовольстве православная Церковь находится в стороне от главных проблем России” (23.08.97).
В контексте подобного рода агрессии в отношении Церкви не приходится удивляться реплике журналиста “Новой газеты” Леонида Никитинского, обидевшегося на Святейшего Патриарха Алексия II, “омрачившего” светлый праздник Рождества Христова своим поздравлением “всех россиян, большинство из которых православные”. “Кому какое дело, православный я или нет, – негодующе восклицает “обвиненный” в православии и обидевшийся на это журналист. – Прошу дать мне время, отпущенное Богом до смерти, чтобы самостоятельно решить этот вопрос. Иисус Христос в этом отношении не был столь категоричен” (N 2, 1997).
Удивляет не то, что эти невежественные идеи и ущербные мысли возникают у тех или иных людей, удивляет то, что они тиражируются нашими газетами. Иногда противодействие христианским ценностям и Русской Православной Церкви со стороны атеистически настроенной интеллигенции и рвущихся к власти церковных обновленцев переходит всякие границы не только общепринятой морали, но даже и гражданского закона. Попирая права и свободы других, они не замечают и, кстати, не заметят в будущем, как это было не раз в истории, что жертвами бесправия и беззакония в конце концов становятся не только идейные противники, но все граждане страны, в том числе и они сами.
Одним из вопиющих примеров не только кощунства по поводу святых для христиан понятий и “традиционных ценностей”, но и попрания гражданских прав являет собой статья Льва Левинсона “На Святой Руси секса нет”, опубликованная в правозащитном (?) еженедельнике “Экспресс-Хроника” (18.10.97). То, что православные священнослужители и просто верующие, ужасающиеся повсеместной сексуальной распущенности, здесь называются “мракобесами”, “жандармами во Христе”, “профессиональными охотниками на ведьм”, “великими инквизиторами”, – это еще полбеды, но то, что здесь пропагандируется для россиян “сознательная сексуальная раскрепощенность”, которая оказывается (так повелел Левинсон) “неотрывна от политической, экономической и идеологической свободы”, – это уже серьезная попытка теоретического обоснования нравственного беззакония, с которого начинается распад нации. В конце статьи Левинсон грубейшим образом оскорбляет чувства христиан святотатственным высказыванием по поводу Девы Марии, которое я даже не смею процитировать. Скажу только, что оно основано на глубоко безнравственном рассуждении Василия Розанова о том, что “нет ничего прекраснее юного материнства – беременной гимназистки у школьной доски”. “Правозащитнику” Левинсону повезло, что, проповедуя эти пикантные истины, он не смотрит непосредственно в глаза миллионам родителей нынешних гимназисток…
Есть одна заповедь, восходящая еще к Ветхому Завету (“Что ненавистно тебе самому, того не делай никому” – Тов. 4, 15), античным философам (Аристотель: “Нам следует вести себя по отношению к друзьям так, как нам желательно, чтобы они вели себя по отношению к нам”) и Конфуцию (“Что ты не делаешь себе, того не делай другим”), но наиболее конкретно и полно выраженная Иисусом Христом: “Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки” (Мф. 7, 12). На этой простой заповеди построено нынешнее законодательство многих стран: не воруй, не развратничай, не наноси увечий, не шуми ночью, не стесняй свободы другого и т.д. Показ американского фильма “Последнее искушение Христа” по НТВ 9 ноября 1997 года нарушил именно это элементарное общечеловеческое правило.
Предстоятель Русской Православной Церкви от имени многомиллионной российской паствы трижды просил руководство телеканала воздержаться от показа, поскольку фильм оскорбляет чувства верующих, дестабилизирует и раскалывает общество. Патриарха не послушались и пустили в эфир это, как его назвал ведущий НТВ, “евангелие от Скорсезе” (совсем как у откровенных сатанистов, дерзающих вступать в “конкуренцию” со Святым Духом). Руководство НТВ продемонстрировало силу: для него общество – это они сами и их единомышленники, все остальные – быдло. Мы знаем по воспоминаниям, как немецкие офицеры, не стеснялись пленных и отправляли свои “естественные нужды” на глазах у всех – будь они русские или евреи, поляки или французы: ведь пленные – это же быдло…
Надо отчетливо сегодня осознавать, что мы живем в обществе, в котором есть слои, считающие Православную Церковь глубоко для себя враждебной. Именно они клевещут на нее, говоря, что России грозит некая страшная “православная идеология” наподобие коммунистической, что идет сращение в нашей стране Православия и фашизма, что Церковь агрессивна к культуре и науке, что христиане – сплошь антисемиты и многое другое. Все это, как всесторонне показали авторы аналитического исследования, подготавливает почву для широкомасштабных гонений на христиан. Некогда русский писатель Ф.М. Достоевский произнес страшную формулу: “Если Бога нет, то все позволено”. Именно этот нравственный (вернее, безнравственный) императив приводил человеческие сообщества к черной бездне. Не стоим ли мы на краю ее?
Священник Владимир ВИГИЛЯНСКИЙ
В ХХ веке в России произошли жесточайшие гонения на Православную Церковь. По своему масштабу, изуверству и жестокости они сопоставимы с гонениями первых веков христианства, происходившими на территории Римской Империи.
Перед революцией и Гражданской войной Православная Российская Церковь (так она официально называлась в то время) представляла собой крупнейшую религиозную организацию Российской Империи, фактически неотделимую от государственно-бюрократической машины страны. По данным публициста Дмитрия Соколова, которые опубликованы в его работе «Русская Православная Церковь в период гонений», к 1917 г. в России насчитывалось 117 миллионов православных, проживавших в 73 епархиях. В 1914 г. Церковь имела 54 174 храма со штатом более 100 000 священников, диаконов и псаломщиков, в число которых входили три митрополита, 129 епископов и 31 архиепископ.
Предыстория. Церковь и февральские события 1917 года
Традиционно принято считать, что гонения на Православную Церковь начались в России после большевистского переворота октября 1917 года. Однако это не совсем так. Первые признаки гонений мы можем наблюдать начиная с февраля того же года, когда пришедшее к власти Временное правительство решило, что имеет право, как угодно, коверкать жизнь Церкви, вмешиваться в ее внутреннюю жизнь. Российское государство после Февральского переворота лишилось законного Царя - Помазанника Божиего, удерживающего мир от сил зла. Временное правительство, однако, незаконно решило присвоить себе царские функции, откровенно вмешиваясь в жизнь Церкви.
Распустив старый состав Святейшего Правительствующего Синода, Временное правительство отстранило от своих кафедр 12 архиереев, которые подозревались правительством в нелояльности новой власти. Фактически во всех епархиях власть передавалась от архиереев к церковно-епархиальным советам, что являлось грубым нарушением канонического права. К 1917 г. в России было три митрополита, однако ни один из них по воле Временного правительства не вошел в состав нового Святейшего Синода. Вместе с тем, в угоду новым «демократическим» веяниям Временное правительство ввело в состав Синода четырех священников. Это являлось прямым нарушением канонического права и церковной дисциплины. Как подчеркивает в своей работе Д. Соколов, «эти действия правительства грубо нарушали церковные каноны».
Церковно-приходские школы, находившиеся ранее в ведении Православной Российской Церкви, теперь лишились ее опеки. В итоге более 37 000 церковно-приходских, второклассных и церковно-учительских школ оказались в ведении Министерства народного просвещения. Их общее имущество оценивалось в 170 миллионов рублей.
Для того, чтобы уменьшить степень влияния православного духовенства, Временное правительство направило в отдельные епархии церковных комиссаров, что также являлось грубым вмешательством в дела Церкви. Кроме того, «демократическая» власть инициировала проведение нескольких старообрядческих съездов. Цель такого шага - ослабить позиции официальной Церкви.
21 октября 1917 г. произошло трагическое и по-своему знаменательное событие, предзнаменовавшее дальнейшие жестокие гонения на Церковь. Пьяная обезумевшая солдатня осквернила в самом сердце Москвы величайшую святыню - честные мощи Святителя Гермогена, Патриарха Московского и всея Руси. Это кощунство произошло в Успенском соборе Московского Кремля. Газета «Московские ведомости» описывала события следующими словами: «Неслыханное кощунство, совершенное над мощами святителя Ермогена двумя солдатами-дезертирами, далеко не случайно. В нем, как в капле воды отражается солнце, отразился весь ужас нашего времени. В ту великую смуту семнадцатого века озверевший безумец поднял свою святотатственную руку, вооруженную ножом, на святого Патриарха; в теперешнюю смуту, три века спустя, опять-таки пьяное бешенство русских «воров» обрушивается уже на нетленные останки великого мученика-патриота».
Буквально через четыре дня после этого трагического события в Петрограде произошел революционный переворот, положивший начало неслыханным дотоле большевистским гонениям на Церковь.
И эти гонения не заставили себя ждать. Практически через неделю после Октябрьского переворота произошло первое убийство православного священника. 31 октября 1917 года большевики убили протоиерея Иоанна Кочурова (ныне прославлен в сонме священномучеников Русской Православной Церкви).
Антицерковные декреты советской власти
Первыми шагами новой власти явились декреты, прямо или косвенно направленные против позиций Православной Церкви. Так, уже 4 декабря 1917 г., то есть практически через месяц после переворота, большевистское правительство приняло «Положение о земельных комитетах», в котором содержался пункт о секуляризации церковных земель. Вскоре, 11 декабря, был принят декрет, по которому были закрыты все духовные учебные заведения, а их здания, имущество и капиталы конфисковывались. Этот декрет фактически ликвидировал всю систему духовного образования в России.
Чуть позже, 18 декабря 1917 г., большевистское правительство приняло декрет «О гражданском браке и метрикации», а 19 декабря 1917 г. - декрет «О расторжении брака». Регистрация актов гражданского состояния, все бракоразводные дела передавались по этим документам от духовно-административных в гражданские учреждения.
В новом 1918 году антицерковная политика новой власти имела свое логическое продолжение. Так, уже в начале января 1918 г. у Церкви была изъята Синодальная типография, вслед за придворными храмами были закрыты многие домовые церкви. Несколько позже, 13 января 1918 г., большевиками был издан декрет о конфискации Александро-Невской Лавры в Петрограде. Для того, чтобы исполнить этот декрет, боевики Красной гвардии осуществили вооруженное нападение на святую обитель. В ходе вооруженного конфликта был смертельно ранен настоятель Скорбященской церкви протоиерей Петр Скипетров (ныне прославлен Русской Православной Церковью в сонме священномучеников), пытавшийся устыдить распоясавшихся революционных головорезов.
Наконец, 23 января 1918 г. большевистская власть принимает декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». Как отмечает в этой связи публицист Д. Соколов, Церковь в соответствии с этим законом «фактически была лишена права юридического лица». Ей запрещалось иметь какую-либо собственность. Все имущество существовавших в России религиозных обществ было объявлено народным достоянием, то есть национализировалось государством. Новая власть поспешила воспользоваться данным декретом. Практически сразу же было конфисковано около шести тысяч храмов и монастырей, а также закрыты все банковские счета церковных приходов и монастырей. Большевистская власть запретила преподавание Закона Божия в школах. Кроме того, в стране запрещалось преподавание религиозных учений в храмах и на дому. Следует отметить, что фактически, под предлогом отделения Церкви от государства, большевики пытались поставить вне закона само понятие русского Православия.
Согласно материалам Особой комиссии при Верховном Главнокомандующем Вооруженными Силами Юга России, «отделение Церкви от государства <…> вылилось в ожесточенное гонение против Церкви и в фактическое бесправное и настойчивое вмешательство государственной власти в дела Церкви, юридически от государства отделенной».
Как отмечает в своей уже ставшей знаменитой работе «Гонения на Русскую Православную Церковь в советский период» игумен Дамаскин (Орловский), первым практическим результатом претворения нового декрета в жизнь стало закрытие в 1918 году духовных учебных заведений, включая епархиальные училища и храмы при них. Исключение составила только Казанская Духовная академия. Она, благодаря стараниям ее ректора епископа Чистопольского Анатолия (Грисюка), продолжала свою работу до 1921 года, когда епископ Анатолий и преподаватели академии были арестованы по обвинению в нарушении декрета. В стране фактически с 1918 года были прекращены духовное образование и научная церковная деятельность. То же самое можно сказать и о книгопечатании, так как с 1918 года любое издание православной литературы оказалось практически невозможным.
Все основное имущество Православной Церкви уже к лету 1920 года было национализировано большевиками. Как указывает В.Б. Романовская в работе «Свобода совести в советской России и репрессии против Русской Православной Церкви в 20-е годы», только в Москве у Церкви было изъято: 551 жилой дом, 100 торговых помещений, 52 школьных здания, 71 богадельня, 6 детских приютов, 31 больница.
Физическое уничтожение представителей православного духовенства и мирян
Практически сразу после совершившегося Октябрьского переворота в стране началась целая череда арестов и убийств представителей православного духовенства. 20 декабря 1917 года в Севастополе произошло убийство настоятеля кладбищенской церкви Корабельной стороны отца Афанасия Чефранова. Обвинив его в нарушении тайны исповеди арестованных матросов крейсера «Очаков», а также в том, что он причащал Святыми Дарами и исповедовал человека, приговоренного к смерти, отца Афанасия расстреляли прямо на церковной паперти.
Жуткое убийство произошло пасхальной ночью 1918 года. В станице Незамаевской был закопан живьем в навозной яме иерей Иоанн Пригоровский. Предварительно священнику выкололи глаза, отрезали язык и уши.
На станции Синара под Екатеринбургом 10 июня 1918 года был зарублен протоиерей Василий Победоносцев. Через три дня, 13 июня того же года, был расстрелян в Шадринском уезде священник Александр Архангельский.
В селе Верх-Язьва Чердынского уезда Пермской губернии в начале сентября 1918 г. продовольственным отрядом под командованием Е. И. Черепанова на паперти церкви был убит священник Алексей Ромодин. Местные крестьяне собирались его похоронить, но были разогнаны. Примерно в это же время был расстрелян священник села Пятигоры отец Михаил Денисов. По постановлению уездного ЧК 19 сентября были расстреляны монахини Вырубова и Калерина, которые пробирались, как указывалось тогда в официальных светских сообщениях, «для восстановления темных масс против власти советов»…
Особо жутким гонениям подверглись архиереи Православной Церкви. Так, 25 января 1918 года по старому стилю в Киеве был зверски замучен митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский). Владыку вывели из Киево-Печерской Лавры через Всехсвятские ворота и зверски убили между валов Старой Печерской крепости, неподалеку от Никольской (впоследствии Лаврской) улицы. На теле митрополита было найдено шесть пулевых отверстий и несколько колотых ран.
29 июня 1918 года большевики утопили с камнем на шее в реке епископа Тобольского и Сибирского Гермогена (Долганова). Архиепископ Пермский Андроник (Никольский) был подвергнут особенно жестоким пыткам. Ему вырезали щеки, выкололи глаза, обрезали нос и уши. Затем в таком изувеченном виде его водили по Перми, а потом сбросили в реку. Ряд других архиереев Православной Церкви также претерпели мученическую кончину. Среди них священномученики: архиепископы - Омский и Павлодарский Сильвестр (Ольшевский), Астраханский Митрофан (Краснопольский); епископы - Балахнинский Лаврентий (Князев), Вяземский Макарий (Гневушев), Кирилловский Варсонофий (Лебедев), Соликамский Феофан (Ильменский), Селенгинский Ефрем (Кузнецов) и другие.
Многие монастыри также подверглись жестоким большевистским гонениям. Так, в октябре 1918 года большевики разграбили Белогорский Свято-Николаевский мужской монастырь. Архимандрит Варлаам, настоятель обители, в наволочке из грубого полотна был утоплен изуверами в реке. 26-27 октября 1918 г. весь монастырский комплекс был подвергнут жестокому разгрому. Осквернив престол храма, гонители увезли с собой святыни, подвергли разграблению библиотеку, а также монастырские мастерские. Часть насельников обители была расстреляна, другая часть брошена в ямы и залита нечистотами. Некоторых монахов под конвоем доставили в Пермь для принудительных работ.
Как свидетельствуют материалы Особой комиссии при Верховном Главнокомандующем Вооруженными Силами Юга России, «при разграблении близ Екатеринослава Тихвинского женского монастыря красноармейцы приставали к монахиням с гнусными предложениями и даже делали попытки к изнасилованию. Все ими было разгромлено и разорвано, алтарь и престол были исколоты кинжалом. У игуменьи в келье штыками был проколот образ Спасителя и Божьей Матери, причем сделаны отверстия на месте уст и в них вложены зажженные папиросы. То же кощунство было осуществлено в одной из сельских церквей Бахмутского уезда Екатеринославской губернии, причем под оскверненной иконой Спасателя была сделана надпись: «Кури, товарищ, пока мы туте: уйдем - не покуришь»».
Репрессии в отношении духовенства продолжались и в последующие годы. Так, 5 августа 1919 г. близ города Лубны расстреляли 17 монахов Мгарского Спасо-Преображенского монастыря. Обитель была разграблена и осквернена, подверглась разорению.
Многие монастыри официально ликвидировались новыми властями. Так, по данным на конец 1920 г., в стране было уничтожено 673 монастыря, а в 1921-м - еще 49. Правда, некоторым обителям удавалось временно приспособиться к новым условиям. Многие монастыри официально регистрировались к качестве сельскохозяйственных артелей, что давало им возможность продолжать существование еще несколько лет. Однако уже к концу 1920-х гг. практически все такие «артели», фактически продолжавшие существование как настоящие монастыри, под разными предлогами были ликвидированы советской властью. Огромное число монахов и монахинь оказалось на улице и были вынуждены влачить жалкое существование. Всего за несколько лет в России, а затем в СССР был фактически ликвидирован институт монашества, создававшийся в течение многих веков усилиями тысяч русских подвижников.
По данным публициста Д. Соколова, «до сих пор остается невыясненным или, по меньшей мере, спорным вопрос об общем числе священнослужителей, убитых большевиками в годы Гражданской войны». По некоторым данным, в 1918 году было расстреляно 827 священников и монахов, в 1919 году - 19 и заключено в тюрьмы 69. По иным данным, однако, только лишь в 1918 году было расстреляно 3000 священнослужителей, а к 1500 были применены другие виды репрессий. В 1919 году было расстреляно 1000 священнослужителей и 800 - пали жертвами иных карательных мер. К концу 1919 года в одной только Пермской епархии было убито 2 епископа, 51 священник, 36 монахов, 5 диаконов и 4 псаломщика.
Любопытные данные приводит в этой связи игумен Дамаскин (Орловский). К 20 сентября 1918 г. на имя Поместного Собора и Высшего Церковного Управления были представлены официальные сведения, согласно которым убиенных за веру и Церковь было 97 человек. При этом имена и служебное положение 73-х убитых были точно установлены, а имена 24-х человек к этому времени были неизвестны. 118 человек находились под арестом.
Количество мирян, павших жертвами красного террора, практически не поддается точному исчислению. К примеру, 8 февраля 1918 г. был расстрелян крестный ход в Воронеже. Представители делегации прихожан, просившие у властей освобождения епископа Тобольского Гермогена, были зверски замучены.
Справедливости ради следует отметить, что большинство из приведенных фактов, свидетельствующих о зверствах по отношению к представителям духовенства и мирян, были проявлениями агрессии жестокой распропагандированной революционерами толпы, то есть самочинством. Однако большевистская власть фактически потворствовала низменным инстинктам толпы, как бы покрывая гнусные убийства и издевательства над невинными, стараясь не вмешиваться в происходящее. Можно даже сказать, что советская власть одобряла эти многочисленные убийства. Расправы над духовенством поощрялись советскими лидерами, объявлялись «делом чести, гордости и геройства». В.И. Ленин, председатель Совета народных комиссаров РСФСР, также фактически одобрял репрессии по отношению к духовенству и рекомендовал в секретных директивах председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому под любым предлогом расстреливать как можно больше представителей православного духовенства.
В частности, 1 мая 1919 года Ленин направил Дзержинскому секретный документ. В нем он потребовал «как можно быстрее покончить с попами и религией». Лидер большевиков считал, что представителей духовенства нужно «арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше». Фактически вождь Советского государства призывал к убийству священнослужителей. Кроме того, в этом же документе председатель Совнаркома давал ряд недвусмысленных указаний относительно монастырей и церквей. «Церкви, - приказывал Дзержинскому Ленин, - подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады».
В годы красного террора убийства православного духовенства и мирян стали совершенно обыденным явлением. Огромный размах также получили дотоле невиданные осквернения православных храмов, поругания икон и честных мощей, а также полное разрушение православных храмов. Как следует из материалов Особой комиссии при Верховном Главнокомандующем Вооруженными Силами Юга России, «в Харьковской губернии, в храме, построенном при станции Борки в память спасения Царской Семьи при крушении поезда, большевики под предводительством Дыбенко три дня подряд кощунствовали и грабили совместно со своими любовницами. В шапках с папиросами в зубах они ругали Иисуса Христа, Божью Матерь, рвали на части священные облачения, пронзили штыком известную икону Спасителя работы Маковского; в одном из приделов храма ими было устроено отхожее место».
Уже в годы Гражданской войны, а также впоследствии невиданное распространение получили факты, связанные с осквернением новыми властями честных мощей святых угодников Божиих. В частности, 11 апреля 1919 года в Троице-Сергиевой лавре по инициативе большевистской власти было осуществлено вскрытие мощей величайшего русского святого, преподобного Сергия Радонежского. Не виданное дотоле кощунство было осуществлено в присутствии президиума и членов местного губернского исполкома, представителей Коммунистической партии, членов так называемой «Технической комиссии по вскрытию мощей», представителей волостей и уездов, врачей, представителей Красной армии, верующих, членов профессиональных союзов и духовенства. Исполнители этого гнусного деяния разобрали раку с мощами святого. Все происходящее было запечатлено на кинопленку. После того, как запись показали «вождю мирового пролетариата», тот с удовлетворением воскликнул, что посмотрел этот фильм с большим удовольствием. За период с 1 февраля 1919 года по 28 сентября 1920 года на территории, подконтрольной большевиками, было произведено 63 публичных вскрытия новыми властями святых мощей.
Гонения на Церковь в начале 1920-х гг.
В 1921-1922 гг. в истерзанной и изможденной после кровопролитной Гражданской войны России вспыхнул искусственно созданный голод. Он охватил в целом 35 губерний Европейской России с населением около 90 млн человек. Последствия голода были использованы большевистской властью для инициирования очередного витка гонений на Православную Церковь. Так, уже 23 февраля 1922 года был обнародован декрет ВЦИК РСФСР «О порядке изъятия церковных ценностей». Согласно этому документу Церковь должна была передать специальным уполномоченным органам советской власти все имеющиеся у нее в распоряжении ценности, а также богослужебные предметы.
Естественно, верующие православные христиане крайне болезненно отреагировали на очередное большевистское нововведение, направленное против Православия. В частности, 15 марта 1922 г. в городе Шуе произошли массовые волнения народа. Отряд вооруженных красноармейцев окружил местный Воскресенский собор, а верующие ударили в набат. Сотни людей сбежались по зову колокола на площадь перед храмом. Разъяренный кощунством народ начал бросать в солдат камни, поленья, куски льда и т.д. Для того, чтобы усмирить народный бунт, власти были вынуждены перебросить два грузовика с пулеметами. Из пулеметов сначала была обстреляна колокольня собора, а затем был открыт огонь по толпе. По данным следствия, со стороны верующих только зарегистрированных в больнице оказалось одиннадцать человек, из них пять убитых; со стороны красноармейцев - тяжело избитых три человека и легко - двадцать четыре. Размах народного выступления верующих в Шуе поражал своими масштабами: только по официальным по данным ГПУ (скорее всего, заниженным), на площадь вышла примерно четверть жителей города.
Аналогичные события происходили и в других населенных пунктах России. Наиболее массовыми выступления верующих против изъятия церковных ценностей произошли в Смоленске, Орле, Владимире и Калуге. Всего в период с 1922 по 1923 г. было зафиксировано 1414 столкновений властей с верующими. В целом к концу 1922 г. большевистские власти изъяли у Церкви священные предметы и драгоценности на невиданную по тем временам сумму - свыше 4,5 миллионов золотых рублей.
Одновременно с процессом изъятия церковных ценностей начались судебные процессы над духовенством, которые проходили по всей России. Так, 29 мая 1922 г. был арестован митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский). Его обвинили в сопротивлении изъятию властями церковных ценностей. 5 июля владыка Вениамин, а с ним еще девять священнослужителей были приговорены к смертной казни. Шести из них расстрел заменили тюремным заключением. Остальные священнослужители, в том числе и сам владыка Вениамин, в ночь с 12-го на 13-е августа 1922 г. были увезены из тюрьмы и расстреляны неподалеку от Петрограда. Точное место убиения архипастыря неизвестно. По некоторым данным, оно могло произойти на станции Пороховые Ириновской железной дороги. Ныне митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин прославлен Русской Православной Церковью в сонме священномучеников.
В связи с сопротивлением изъятию церковных ценностей большевиками было инспирировано 250 дел. Уже к середине 1922 года состоялся 231 судебный процесс, на скамье подсудимых оказалось 732 человека, многие из которых впоследствии были расстреляны. В 1923 г. в производстве VI отделения Следственного Отдела ГПУ находилось 301 следственное дело, арестовано было 375 человек и выслано за границу 146 человек. За 1922 год только по суду было расстреляно 2691 православных священников, 1962 монаха, 3447 монахинь и послушниц. Имели также место и многочисленные внесудебные расправы над представителями православного духовенства и мирян, которые в значительной степени превосходили по количественным показателям число репрессированных по суду. Так, в том же 1922 г. было уничтожено не менее 15 тысяч представителей духовенства.
Итоги
Главным итогом большевистских гонений на Церковь в годы Гражданской войны и в первые послевоенные годы явилось невиданное дотоле разорение Церкви. Так, к примеру, целые уезды ряда епархий, таких как Пермская, Ставропольская, Казанская, оказались вообще лишенными священнослужителей.
Гонения на Православную Церковь в России начались не в 1917 году, с установлением безбожной власти, что стало расхожим мнением, а гораздо раньше. Более того, сама революция и связанное с ней разрушение Православного Царства явились следствием этих преследований, которые ослабили не только Церковь, но и Государство. Только осознание этого факта может помочь нам понять, каким образом Святая Русь отдала на поругание и уничтожение свои святыни — свои храмы, свои монастыри и своего Царя, Помазанника Божия.Наиболее зримые признаки гонений на Церковь и монашество мы находим в истории Русской Церкви почти на всем протяжении XVIII столетия. Его начало было омрачено церковными реформами Петра I, который в 1721 году упразднил патриаршество и учредил практически свет-ское управление Церковью в лице Святейшего Синода. Но эти явные гонения были бы невозможны, если бы положение Церкви не было ослаблено менее явными, но не менее пагубными попытками самодержавных царей XVI-XVII вв. подчинить себе священство, лишить Церковь судебной и экономической независимости.
Первая попытка такого рода была сделана при Иоан-не III. На церковном Соборе 1503 года был поставлен вопрос об отобрании у Церкви и монастырей земельных владений. С тех пор вплоть до церковной реформы Екатерины II 1764 года, когда были закрыты две трети монастырей и у Церкви были отняты земельные владения, антиправославные, антицерковные по сути действия правительства неизменно прикрывались доводами о пагубности землевладения для самой Церкви и монастырей, нападками и разоблачениями самых различных недостатков в ее управлении, ссылками на необходимость ограничения ее самостоятельности.
Интересно и то, что хронологически наиболее энергичные нападки правительства на Православную Церковь совпадали с распространением различных ересей или засилия иноземцев и иноверцев, под влияние которых попадала не только верховная власть, но и более или менее многочисленные слои православного населения. В курсах истории Церкви они, как правило, рассматриваются как самостоятельные, не связанные друг с другом явления, и причины их возникновения каждый раз находят в частных обстоятельствах. Однако практически полное совпадение их идеологического багажа на протяжении столетий прямо указывает, с одной стороны, на организационную преемственность , а с другой — на единство идеологии, которая их возбуждала и питала. Попробуем обосновать это, приведя здесь сведения об обстоятельствах возникновения основных еретических течений.
Стригольники появились в Пскове в 1370 году. Сначала они нападали на беспорядки в среде духовенства, затем стали отвергать саму иерархию , Таинства, поминовение усопших. Стали сами поставлять учителей по выбору народа, без всякого посвящения, чем напоминают лютеран. Ересь распространялась в продолжение пятидесяти лет, была на некоторое время подавлена наказанием главных зачинщиков Карпа и Никиты диакона. Видимых последствий не имела, но проявилась вторично через сто лет в Новгороде под новым именем.
Жидовствующие — эту ересь насадил в 1470-е годы прибывший из Литвы еврей-караим Схария с четырьмя своими сподвижниками. Совращенные в ересь:
1) отвергали воплощение Сына Божия;
2) не верили в воскресение Иисуса Христа и вообще в воскресение мертвых (последнее характерно для секты саддукеев);
3) не чтили Богоматерь, угодников Божиих и святые мощи;
4) не признавали Святую Евхаристию и другие Таинства;
5) держались более Ветхого Завета, нежели Нового, празднуя Пасху по иудейскому календарю;
6) не соблюдали постов, отвергали монашество и предавались явному разврату.
Этой ересью были заражены первоначально жители Новгорода, а после Собора 1490 года, на котором ересь не получила должного осуждения, она распространилась в Москве и поразила верховную власть, проникла во дворец и нашла себе сторонника в лице главы Церкви — митрополита Зосимы. Именно в это время и начался первый приступ на Православную Церковь в России, и было бы неосмотрительно видеть в этом случайное совпадение. Если принять во внимание вышеперечисленные пункты вероисповедания жидовствующих, то, строго говоря, это религиозное течение никак нельзя назвать ересью, то есть уклонением от какого-либо догмата православной веры. Перед нами совершенно явное исповедание иудаизма. И это неудивительно, потому что насадили эту ересь «природные жиды», как называет Схарию и его помощников церковный историк М. В. Толстой. Здесь же отметим, что учение жидовствующих имеет много общего как с предшествующими ересями, особенно с иконоборчеством VIII-IX веков в Византии, так и с последующим (в XVI веке) лютеранством в Германии.
Известно, что иконоборчество тоже возникло под влиянием иудеев и послужило причиной жестоких гонений на православных христиан и монашество. Основанием для них послужили определения иконоборческого собора 754 года в Константинополе. Для возможности сравнения приведем их здесь:
2) все поклоняющиеся иконам были преданы анафеме;
3) повелевалось исповедовать, что не только святые по смерти своей не могут помочь нам своим ходатайством, но и Сама Матерь Божия;
4) запрещалось нарицать святыми апостолов, мучеников, исповедников, преподобных и всех угодников Божиих.
После 761 года началось открытое гонение на монашествующих.
Духовенство, монахи и все православные христиане были твердо убеждены в том, что первый император-иконоборец Лев Исаврянин был совращен в эту безумную ересь иудеями, подтверждение чему мы находим и в обстоятельствах жития преподобномученика Стефана Нового, пострадавшего от жидовствующих византийских иконоборцев. -В России при Иоанне III иудеи попытались захватить власть через организованную ими секту с более откровенными иудаистскими лозунгами и с той же ненавистью к почитанию святых икон и мощей, с отвержением монашества. Несмотря на то что ересь проникла во дворец и на митрополичью кафедру, попытка эта не удалась, но с течением времени усилия в этом направлении продолжались, пока не увенчались успехом в 1917 году.
Промежуточным успехом можно считать спровоцированное каббалистами протестантство в Западной Европе, которое так же, как и все антиклерикальные движения, начиналось с мнимо благочестивых нападок на недостатки католического духовенства, а закончилось все тем же отвержением авторитета церковной иерархии, непризнанием Таинств, иконоборчеством и упразднением монашества. Начало протестантизма по времени отстает от секты жидовствующих в России по крайней мере на 40-50 лет, и если не считать, что они произошли из одного источника, то совершенно невозможно объяснить совпадения в учении тех и других. Чтобы уяснить этот первоисточник, обратимся к обстоятельствам жизни Лютера, который явился зачинателем и исполнителем дела, конечным результатом которого явилось разделение христиан Западной Европы на множество «церквей» и сект.
Мартин Лютер был сыном простого рудокопа. После окончания Эрфуртского университета в 1505 году, в 22-летнем возрасте он внезапно и против воли отца вступил в августинский монастырь. Он сразу стал ревностным монахом и быстро обратил на себя внимание генерального викария ордена Штаупица — представителя мистико-библейского направления в Германии. Он привлек Лютера в новооснованный университет в Виттенберге, побудил его выступить на церковной кафедре. Через 12 лет ревностный августинский монах под влиянием тогдашних мистиков-каббалистов превратился в столь же ревностного противника авторитета католической церкви и стал призывать ко всеобщему протесту. Одним из преподавателей в Виттенбергском университете был Филипп Шварцерд, более известный под своим эллинизированным псевдонимом Меланхтон. Он-то и стал не только ближайшим сподвижником Лютера, но вдохновителем и даже автором того самого Аугсбургского Исповедания, которое легло в основание лютеранства .
Меланхтон был внучатым племянником известного гуманиста Рейхлина — знатока еврейского языка и европейской философии. Гуманист увлекался сопоставлением новопифагорейского учения с каббалой и считал, что они стремились возвысить дух человеческий до Бога. Противником Рейхлина явился Пфефферкорн, который предложил сжечь все еврейские книги, за исключением Ветхого Завета, потому что в них встречаются насмешки над догматами и обрядами христианской религии. Каббалист Рейхлин вступился за Талмуд, находя в нем много полезного для христиан, и советовал в каждом немецком университете открыть по две кафедры еврейского языка.
Богословский факультет в Кельне потребовал от Рейхлина изъять из продажи все свои проиудейские сочинения и публично отречься от Талмуда. Его обвиняли в том, что он подкуплен евреями. Римский папа Лев Х либерально отнесся к Рейхлину и опомнился лишь тогда, когда порожденное любителями Талмуда и Каббалы реформационное движение стало грозить Риму.
На первых порах Лютер действовал при самой горячей поддержке гуманистов Эразма Роттердамского и Рейхлина. Лютер очень высоко ценил Рейхлина и называл его своим отцом. Братом Лютера можно считать внучатого племянника талмудиста Рейхлина, вышеупомянутого Меланхтона. Такова была питательная среда, из которой с неизбежностью выросли плевелы разрушительной проповеди протестантов всех мастей. Корни этой проповеди уходят в зараженные иудаизмом герметические учения «мистиков» XIV-XV веков и надежно прикрыты громкой славой главного исполнителя Мартина Лютера. За этой фигурой трудно распознать истинных вдохновителей, но их влияние нетрудно проследить по тем плодам, которые принесло это учение. Вкратце оно сводится к следующему:
1) лютеране отрицают церковную иерархию и Таинство священства, настаивая на том, что человек не нуждается в посредниках между собой и Богом;
2) из семи Таинств признают только два: Крещение и Евхаристию; при этом отрицают пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы;-
3) отвергают молитвенное призывание святых, почитание святых мощей и икон, на которых изображены святые, не признают молитв за умерших;
4) резко выступают против аскетизма (постов) и, главное, монашества. Многоговорящий факт: в 1525 году августинский монах Лютер женился на бывшей монахине Катарине фон Бор.
Как и все подобные антиклерикальные иудействующие движения, лютеранство наряду с иконоборчеством и гонениями на монашество выступило самым активным поборником секуляризации церковных и монастырских имений. Ему же впервые удалось осуществить наконец давно лелеемую мечту всех жидовствующих — уничтожить церковную иерархию и тем лишить верующих возможности получать благодать Божию в церковных Таинствах.
Вполне естественно, что разрушители-лютеране не удовлетворились своим успехом в лоне римской церкви. О признании Аугсбургского Исповедания Православной Церковью начал хлопотать уже Меланхтон. Он послал греческий перевод Аугсбургского Исповедания Константинопольскому патриарху Иоасафу II в 1559 году. Но еще раньше, в 1552 го-ду, это сочинение попало в Россию. Его прислал датский король Христиан III царю Иоанну IV Грозному через одного из книгопечатников. Эти-то книгопечатники завели книгопечатание на Руси, а вместе с ними проникло и лютеранство. И хотя в Москве книга не была переведена, но лютеране сами сделали славянский перевод в 1562 году.
Результаты не заставили себя ждать. Уже в 1552 году в заволжских монастырях появилась ересь, возбудителем которой был Матвей Башкин. Вот сущность этой ереси:
1) Башкин хулил Иисуса Христа, отрицая Его равенство Богу Отцу;
2) Тело и Кровь Господа в Таинстве Евхаристии называл простым хлебом и вином;
3) не признавал Таинства Покаяния по чину Православной Церкви;
4) отвергал достоинство внешних церковных учреждений, говорил: «Эти храмы — ничто, иконы — идолы»;
5) святоотеческие предания и жизнеописания святых называл баснословием; ложно толковал разные места Священного Писания.
«Ересь Башкина, — пишет М. В. Толстой, — очевидно сходна с ересью жидовствующих; но, по сознанию самого ересеучителя, наставниками его были литовские протестанты: аптекарь Матвей и Андрей Хотеев».
Ереси, сходные с жидовствующими, при непосредственном участии протестантов еще не раз возникали в России, а с воцарением воспитанного в Немецкой слободе Петра I идеи протестантизма, можно сказать, получили полную поддержку — сначала со стороны самого царя, а затем и от протестантствующего Феофана Прокоповича, который помог царю провести их в жизнь в области церковной. Но этим событиям предшествовало полуторавековое разлагающее влияние протестантских идей. Именно оно явилось глубинной причиной возможности возникновения раскола в середине XVII века. В основе всякого раскола лежит нежелание подчиниться церковному авторитету, а все остальное — всего лишь прикрытие, тем более обманчивое, что выступает под видом ревностной приверженности к старым обрядам. Русский раскол должен был повторить то, что сделал Лютер и его приспешники в Западной Европе, — отколоть от Церкви большую часть верующих, а затем уже раздробить их на массу мелких толков и сект. По сути это сделать удалось, но только в гораздо меньших масштабах. К тому же российские «протестанты» не получили государственной поддержки, которую имели лютеране в лице германских князьков, курфюрстов и герцогов.
Однако, несмотря на малочисленность ушедших в раскол, сама возможность его возникновения и, главное, его растлевающее влияние в последующие столетия имели для Церкви и государства настолько отрицательные последствия, что о середине XVII века вполне можно говорить как о ключевом, переломном моменте в русской истории, так же, как и в общеевропейской. В Европе грянула первая Великая революция в Англии в 1649 году, организованная кальвинстами-пуританами, выражавшими интересы нового «третьего сословия» (буржуазии). В России в том же году нарождавшаяся буржуазия добивается учреждения нового законодательства (Уложение, 1649), ущемляющего права Церкви, и нового органа, Монастырского приказа. Таким образом, уже тогда были заложены необходимые предпосылки для грядущей Великой революции в России — необходимые, но не достаточные . До нее страна пережила длительный период реформ, осуществляемых, как и по всей Европе, сверху «просвещенными абсолютистами» и поддерживаемых сектантами, как русскими, так и иноземцами.
В середине XVII века самодержавная власть сделала решительный шаг к самоуничтожению. Она расправилась с неугодным ей Первосвятителем Православной Церкви — Святейшим Патриархом Никоном — и тем самым положила начало собственной гибели и последующим преследованиям Церкви. Если раскол стал возможен под влиянием протестантского духа на русское общество, то единовременная с ним расправа над Первосвятителем была инициирована самим царем и окружавшими его боярами, которые хотели раз и навсегда отделаться от докучной опеки духовенства в делах не только государственных, но и церковных. Заодно и осуществить давно поставленную цель — отнять у Церкви и монастырей их экономическую самостоятельность и поставить заслон на пути расширения их земельных владений. Действительно, земли нужны были для испомещивания служилых людей — своих и наемных иноземцев. Начиная с царя Алексея Михайловича Россия медленно поплыла в лоно Западной Европы и при нем же начала вырабатывать «новое мышление». Католическую и протестантскую Европу во-все не устраивала та «симфония властей», которая столетиями существовала на Руси между Священством и Царством.
Нельзя забывать о том, что первое нарушение этой симфонии случилось за сто лет до патриарха Никона, когда православный царь Иоанн IV Грозный расправился с неугодным Первосвятителем Русской Церкви — священномучеником митрополитом Филиппом. Последствием кровопролитного правления этого царя явилось возмездие Божие — династия пресеклась, наступили долгие годы страшной Смуты. Новая династия, Романовых, установилась лишь после всенародного покаяния. Второй царь из этой династии, Алексей Михайлович, по совету тогдашнего митрополита Новгородского Никона публично покаялся за злодеяние Иоанна Грозного у раки с мощами святителя Филиппа.
При поставлении Никона в патриархи тот же царь дал клятву не вмешиваться в церковное управление и подчиняться в вопросах благочестия и церковной юрисдикции авторитету Первосвятителя. Поэтому, когда царь пошел на преследование Святейшего Патриарха Никона, он в первую очередь явился клятвопреступником, а затем, расправившись с ним и заточив его в пожизненную ссылку, положил начало другому греху — порабощению Церкви, которое Петр I и его преемники на престоле довели до конца. «Революция 1917 года явилась искуплением за два века этого порабощения и своеволия царской власти. Она явилась и делом сатанинским и в то же время провиденциальным попущением за грехи», — пишет в своей книге о Патриархе Никоне М.В. Зызыкин в 1932 году. Он подчеркивает, что расправа с Патриархом Никоном является ключевым моментом в истории России, и приводит по этому поводу мнение еще одного историка — англичани-на В.Пальмера: «Падение Патриарха Никона есть та точка, тот перелом, около которых должно было обращаться дальнейшее религиозное и политическое развитие многих поколений. Его церковные и политические последствия долго видны нам, и еще не более, как в своем начале». Пальмер видел последствия уже в 1860-е годы; их видели и осмысливали очевидцы революции 1917 года. Так, М.В. Зызыкин писал: «Своим уходом от зла Патриарх Никон прибегнул к мере архипастырского воздействия... мы оценили его уход как подвиг архипастырства , выявивший величие Никона-исповедника... Грех, совершенный по отношению к нему нечестивым гонением на него, не искуплен... Не принесено перед ним покаяние за соделанное ему государственной властью — ничего не сделано для снятия тяготеющих на государственной власти слов, произнесенных Никоном царю-клятвопреступнику: “Кровь моя на твоей голове, царь”...»
Потомки Алексея Михайловича не только не искупили этот грех, но с течением времени его усугубили и ввергли Православное Царство в пучину безверия и ужасы революции. С этой точки зрения гибель династии Романовых, с 1760 года фактически превратившейся в новую династию, Готторп-Голштейнскую, представляется закономерной, как явление правосудия Божия за грехи против Церкви. Обратимся к фактам.
Так как церковный суд был изъят из ведения Церкви, то священно- и церковнослужители подвергались светскому суду. Более того, все дела, связанные с защитой Православия и сопротивлением торжествующему протестантству, постоянно переводились в разряд уголовных и политических. Поэтому большая часть пострадавших в то время иерархов, клириков и монахов проходила по ведомству Тайной канцелярии, подвергалась пыткам, ссылкам и гражданским казням. Первой заботой Петра I было сокращение числа монастырей и монахов, а второй — сокращение числа церквей и белого духовенства.
Церковные реформы при Петре I начались в 1701 году с восстановления Монастырского приказа, а закончились в 1721 году упразднением патриаршества. Поначалу все эти меры вызывали сопротивление со стороны русских иерархов и монашествующих. Они вполне сознавали, какую угрозу Православию несут затеянные стоявшими у власти протестантами реформы, антихристианские по существу и беспощадные по методам. В первые годы этих реформ явное неодобрение выразили последний Патриарх Адриан (†1700), местоблюститель патриаршего престола митрополит Стефан (Яворский, †1721) и Ростовский митрополит Святитель Димитрий (Туптало, †1709). Все они умерли на свободе и своей смертью, но уже при Петре начались жестокие гонения на православное духовенство, с заточением в темницы, пытками и насильственными смертями священнослужителей и разорением монастырей.
В 1715 году Петр открыто выразил свое отношение к патриаршеству и иерархам в своих шутовских пародиях на церковные церемонии. Его сподручный, лютеранствующий Новгородский митрополит Феофан Прокопович, написал «Духовный регламент», где теоретически обосновал право царя управлять Церковью. Результатом пролютеранской политики Петра явилось известное засилие в России иностранцев различных исповеданий. В 1714 году открылась секта самых исступленных кальвинистов во главе с полковым лекарем Д. Твиритиновым. Митрополит Стефан (Яворский) изобличал лютеранствующих, предал анафеме нераскаянных и тем косвенно изобличил самого царя, потворствовавшего лютеранам. Он написал обширное сочинение против лютеран под названием «Камень веры — на утверждение и духовное созидание сынам Святой Православной Церкви и на восстание и исправление — претыкающимся о камень претыкания и соблазна». Но эта книга не была напечатана. Хуже того, Петр I пытался найти поводы для обвинения митрополита Стефана (Яворского) в связи с тогда же начавшимся делом царевича Алексея. По этому делу пострадали многие представители духовенства, из которых наиболее известен митрополит Иоасаф Кроковский . Его заточили в один из твер-ских монастырей, где он и скончался 1 июня 1718 года.
В 1721 году в согласии с «Духовным регламентом» был создан коллегиальный орган для управления Церковью — Святейший Правительствующий Синод. Согласие на эту неканоническую меру дал всего один из четырех вселенских патриархов — Константинопольский, наиболее зависимый от русского царя. В своей грамоте он назвал Святейший Синод своим «братом во Христе». Этот «брат» вначале состоял из президента в лице бывшего местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского, Новгородского архиепископа Феодосия Яновского, еще трех архиереев и одного архимандрита. «Оком государевым» стал правительственный чиновник, обер-прокурор. С тех пор в течение двухсот лет Русская Церковь управлялась Синодом по указанию царской власти. Результаты не замедлили сказаться.
В 1726 году в результате происков всемогущего Феофана Прокоповича пострадал член Синода Феодосий Яновский . После пыток в Тайной канцелярии он был сослан в Никольский Корельский монастырь (недалеко от Архангельска), где и умер простым монахом.
В 1728 году пострадал член Синода Феофилакт Лопатинский за то, что издал книгу Стефана Яворского «Камень веры». Тираж книги был «взят в крепость», а православный архиерей арестован, предан жесточайшим пыткам, суду, лишен сана и монашества. У него были переломаны ноги. Затем он был пытан вторично.
В 1731 году был сослан ревностный противник Феофана Прокоповича епископ Игнатий Смола , бывший архимандрит московского Богоявленского монастыря.
В 1730-1740-е годы — период правления императрицы Анны Иоанновны и бироновщины — наказания преследуемого православного духовенства и монашествующих сопровождались беспощадной жестокостью с ведома и попустительства Святейшего Синода, который был, по правде говоря, бессилен им воспрепятствовать. Били шелепами, плетями, кнутами и применяли всевозможные виды истязания до сажания на кол. Правительство принуждало расстригать целые сотни «чернецов» (монахов) без всякой вины под одним предлогом, что они излишни, и укомплектовывало ими армию. Число членов Синода убавилось с двенадцати до трех; нередко в присутствии состояло всего два архимандрита — они и распоряжались делами Русской Церкви, а указания им давали господа кабинет-министры. Позднее современник этого полного унижения Православной Церкви в православном государстве Ростовский митрополит Арсений (Мацеевич) писал: «Если бы Остерман сотоварищи захотели посадить в Синод наряду с архиереями пасторов, то кто бы помешал им в этом?»
Облегчение наступило с восшествием на престол «дщери Петровой» — императрицы Елизаветы, последней представительницы дома Романовых, и то по женской линии. По мужской линии династия Романовых пресеклась еще в 1729 году со смертью Петра II, внука Петра I, в полном соответствии с пророческими словами Патриарха Никона. Но и благочестивая Елизавета, находившаяся в полной зависимости от масонского окружения, поставившего ее на трон, не смогла восстановить Патриаршество. При ней, правда, началось освобождение невинно сосланных в минувшее царствование. При этом многих недосчитались, а из вернувшихся очень многие вскоре умерли, истерзанные пытками и тяжкими ссылками. Явные гонения прекратились, началось даже внешнее восстановление монастырей, но одновременно именно в это царствование в высших слоях общества получила самое широкое распространение оккультная космополитическая секта, известная под названием масоны. Неудивительно поэтому, что эта двадцатилетняя передышка не только не улучшила положения государственной Православной Церкви, но еще более укрепила позиции «чающих Реформации» вольных каменщиков. По желанию Елизаветы Петровны Российский престол унаследовал Петр III, внук Петра I, сын герцога Шлезвиг-Голштейн-Готторпского и Анны Петровны. Это случилось в 1761 году.
Следуя протестантскому образцу, Петр III решил и в ненавистной ему России провести давно осуществленную в Европе секуляризацию церковных имений, то есть отобрать их в пользу государства. За время своего кратковременного правления этот император-масон успел издать все необходимые указы, но в 1762 году другая масонская партия совершила переворот и поставила на престол его жену, ангальт-цербтскую принцессу Софию-Доротею, получившую при переходе в Православие имя Екатерины Алексеевны. Она была воспитана в духе «просвещенного абсолютизма», которым к этому времени были охвачены, как эпидемией, почти все монархи Европы, а потому и действовала в соответствии с программой вольных каменщиков, с многими из которых поддерживала тесные связи путем переписки и в личном общении, принимая их на службу.
После умерщвления Петра III русская императрица Екатерина, получившая звание Великой, в 1764 году завершила дело, начатое Петром I,— закрыла две трети монастырей, отобрала в казну церковные и монастырские земли и установила в монастырях «штаты» монахов.
 |
Святейший Синод во главе с Новгородским митрополитом Дмитрием Сеченовым постановил лишить «мятежного» митрополита архиерейского сана и клобука и сослать в отдаленный монастырь. По воле Провидения им оказался тот же самый Корельский монастырь, где томились в ссылке пострадавшие ранее архиереи Феодосий Яновский и Игнатий Смола. В 1767 году против ссыльного митрополита Екатерина затеяла второе, теперь уже тайное, следствие; без ведома Синода по личному приказу Екатерины узник был расстрижен и заточен в башне Ревельской крепости. Там он и скончался весной 1772 года, спустя год после того, как против него было возбуждено третье судебное дело.
Ростовский митрополит Арсений Мацеевич пострадал ровно через сто лет после Святейшего Патриарха Никона. По словам историка Русской Церкви М. Толстого, «пред глазами Петра всегда носился призрак “властительного” великого государя Патриарха Никона». Его призрак, по-видимому, преследовал и всех потомков Петра I, отчего архивные документы о деле Патриарха Никона стали доступны только во второй половине XIX века. К тому времени официальная историография создала искаженный образ Патриарха и сумела умалить подлинное значение его ухода с кафедры, его подвиг исповедника. Но не смогла предать его имя забвению.
Зато это почти удалось в отношении Ростовского митрополита Арсения Мацеевича, документы по делу которого также десятилетиями были недоступны, а многие обстоятельства его гибели до сих пор неизвестны.
Патриарх Никон был восстановлен в сане спустя год после смерти. Уже в начале XIX века в среде иерархов поднимался вопрос о канонизации Святейшего Патриарха Никона. Об этом писал митрополит Антоний Храповицкий. По его же настоянию члены Поместного собора 1917 года два раза ездили на могилу Патриарха в Новый Иерусалим и молились там о благополучном завершении начатого ими дела — восстановлении канонически правильного управления Православной Церковью в лице Патриарха.
Как это ни горько сознавать, но восстановление Патриаршества стало возможным только после гибели Монархии. В 1917 году на Поместном Соборе Патриархом был избран митрополит Тихон (Белавин), и во время интронизации он облачился в мантию Святейшего Патриарха Никона. На этом же Соборе был оправдан и восстановлен в сане Ростовский митрополит Арсений (Мацеевич). К настоящему времени Церковь канонизировала двух из этих трех исповедников — Патриарха Тихона и митрополита Арсения Мацеевича, пострадавших в ХХ и XVIII ве--ках, но до сих пор остается неканонизированным их предшественник — пострадавший в XVII веке Патриарх Никон.
Свергнутый и лишенный сана Патриарх Никон, борец за восстановление Патриаршества, митрополит Арсений, первый после восстановления Патриаршества Патриарх Тихон составляют одну неразрывную традицию — традицию защиты Церкви и ее интересов от посягательств государственной власти. Их имена вместе с другими, уничтоженными во время гонений при правлении династии Романовых-Голштейн, свидетельствуют о том, как на протяжении двухсот лет некоторые представители монархии вопреки долгу Помазанников Божиих последовательно ущемляли права государственной Православной Церкви и поощряли раскольников и сектантов, как доморощенных, так и иностранных, преследовали монашество, поощряли самые чуждые Православию конфессии. Тем -самым они обессилили Церковь и веру христианскую, и в конце концов на Россию обрушились массовые гонения, заставившие забыть все предыдущие.-
История гонений на Православную Церковь за две тысячи лет ее существования неразрывно связана с политикой (борьбой за власть), а политика определяется степенью богоотступничества властной верхушки, то есть сугубо духовными причинами. Вот почему изучение ересей и расколов прошлого необходимо не только для понимания политиче-ской истории страны, но и для того, чтобы не соблазняться современными ересями, которые кажутся «новыми», а по сути своей ничем не отличаются от старых, или, вернее, от одного «староверия» — поклонения диаволу. Как всегда, в основе каждой из них лежит антихристиан-ское начало — нежелание исповедовать Иисуса Христа Сыном Божиим и Спасителем мира. Все они традиционно выступают под личиной благочестия — начинают с обличения недостатков Церкви и священнослужителей, затем переходят к отрицанию авторитета Церкви и Священного Предания, к обновлению якобы устаревших и неудобных для современных людей канонов, уставов и богослужения. Однако будем помнить, что ни ереси, ни гонения никогда не одолеют Церковь Божию, согласно обетованию ее Главы, Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа.
В истории Вселенской Церкви никогда не было таких масштабных и всеохватывающих, долгих и непрерывных гонений, как в России в XX веке. В первые три века существования христианства гонения носили локальный характер и длились не более нескольких лет. Даже самое страшное гонение Диоклетиана и его преемников, начавшееся в 303 г., продолжалось всего 8 лет.
Гонения в России распространились по всей территории огромной страны, занимавшей 1/6 часть планеты; охватили все организации: учебные, хозяйственные, административные, научные; все слои общества и все возрасты: от детей, подвергнутых безбожному воспитанию и преследованиям за веру в детских садах и школах до глубоких стариков, вспомним расстрел в 1918 г. детей - царственных мучеников и расстрел в 1937 г. 81-го летнего свмч. митрополита Серафима (Чичагова), который по болезни уже не мог ходить. Более ста миллионов православных верующих России подверглись, все без исключения, разнообразным гонениям, при теснениям, дискриминации - от издевательств и увольнения с работы до расстрела. И это продолжалось более 70 лет с 1917 года до «перестройки» конца 1980-х годов.
Советская власть с первых дней своего существования поставила задачу - полное, с самой беспощадной жестокостью, уничтожение Православной Церкви. Эта установка лидеров большевиков ярко выражена в известном ленинском письме («Членам Политбюро. Строго секретно») от 19 марта 1922 года: «...изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше» .
Через два десятилетия деятельности по этому плану разрушение зримой структуры Церкви было близко к завершению. К 1939 г. по всей стране оставалось незакрытыми около 100 храмов из 60 000 действующих в 1917 году. На свободе пребывали только 4 правящих архиерея, причем и на них в НКВД были сфабрикованы "показания" для ареста, который мог произойти в любое время.
Изменение государственной церковной политики и восстановление церковной жизни началось только во время Отечественной войны 1941-1945 гг. и было очевидным следствием общенародной трагедии. Однако и этот отказ от искоренения религии в кратчайшие сроки не означал прекращения преследования Церкви. Хотя и в меньших масштабах, чем прежде, аресты архиереев, священников и активных мирян продолжались и в послевоенный период. Массовое освобождение из лагерей и ссылок репрессированных священнослужителей и мирян произошло только в 1955-1957 годах.
А в 1959 году началось новое страшное хрущевское гонение, во время которого было закрыто более половины из десяти тысяч церквей, действующих в 1953 году.
Компьютерная база данных о гонениях
Систематический сбор материалов и разработка базы данных о гонениях на Русскую Православную Церковь начались в 1990 году в информационной секции Братства во Имя Всемилостивого Спаса, которая была впоследствии преобразована в кафедру информатики Православного Свято-Тихоновского Богословского Института.
Сведения о гонениях постоянно собираются, обрабатываются, систематизируются и вводятся в базу данных, где к январю 2004 года было накоплено более 22000 биографических справок и около 3600 фотографий.
Работа над базой данных поставила вопрос об отборе лиц, которых можно считать пострадавшими за веру и Церковь. В базу данных включались сведения о представителях Русской Православной Церкви, осужденных по так называемым церковным делам (дела связанные с вскрытиями мощей, с изъятием церковных ценностей, дела о всевозможных мифических «контрреволюционных организациях церковников»). Учитывались также сведения о православных клириках, осужденных и по уголовным делам, фабрикация которых была одним из способов компрометации преданных Церкви людей. Значительное число людей было казнено и вовсе без всякого суда и следствия (особенно в годы гражданской войны). Единственной их «виной» была вера в Бога. Были включены также сведения о лицах, добровольно отправившихся в ссылку вслед за своими духовными отцами, родными и близкими. Это - часто жены священников или духовные чада арестованных и сосланных духовников.
Оценка общего количества новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви в XX веке
Трудно оценить общее количество пострадавших за Христа в годы советской власти. В дореволюционной России было около 100.000 монашествующих и более 110.000 человек белого духовенства. С учетом их семей к сословию духовенства относилось на рубеже веков 630.000 человек. Гонениям подверглось подавляющее большинство священников и монахов, как служивших в церквях и монастырях России в канун революции, так посвященных в дальнейшем, вплоть до 1940-50-х годов.
В 1937 г. секретарь ЦК ВКП(б) Г.М.Маленков писал Сталину о существовавших религиозных объединениях как о «широко разветвленной враждебной советской власти легальной организации в 600 000 человек по всему СССР». И это после 20 лет кровавого террора против Церкви! И хотя здесь Маленков ведет речь о «церковниках и сектантах», очевидно, что в бывшей преимущественно православной стране большая часть из этих 600 000, намеченных к скорейшему уничтожению людей, не сектанты, а православные, главным образом оставшиеся еще в живых священно- и церковнослужители и члены «двадцаток».
Таким образом, ясно, что счет пострадавшим шел на сотни тысяч: по разным оценкам, их было от 500 000 до 1 млн. православных людей, за Христа пострадавших. Мы располагаем данными о том, что более чем 400 архиереев подверглись репрессиям. Из них свыше 300 архипастырей были казнены или скончались в заключении. Но даже и эти огромные цифры потерь среди православного епископата далеко не являются исчерпывающими, и можно ожидать заметного увеличения этого списка. Несопоставимо труднее будет получить относительно полную картину гонений среди священников, диаконов и монахов. И практически неразрешимой задачей предстает сбор сведений о большей части пострадавших за Церковь мирян.
Сейчас в базе данных около 22 000 имен. Таким образом, можно говорить о том, что собраны сведения приблизительно об 1/22 части пострадавших.
Построение графика репрессий (статистики гонений)
На графике репрессий (см. рис. 1) по одной оси откладываются годы от 1917 до 1951, по другой - количество респрессий по годам, фиксированные в базе данных, умноженные на коэффициент, равный отношению общего числа репрессий к числу репрессий, введенному в базу данных. Получаем график оценки общего числа репрессий по годам. (График представляет число репрессий: арестов и расстрелов, а не число репрессированных. Так, например, в лагерях в 1939 году находились сотни тысяч осужденных за веру, в частности, все арестованные и нерасстрелянные в 1937 и 38 годах. Как правило все, кто в 20-е и 30-е годы были арестованы по церковным делам, оставались лишенными в правах до 80-х годов).
Периоды гонений и связанные с ними государственные и церковные события
После октябрьского переворота 1917 года и захвата власти большевики ни на один год не оставляют Церковь своим жестоким вниманием. Ниже приводятся периоды гонений и происходящие в это время основные государственные и церковные события.
1. Первая волна гонений (1917-1920 годы). Захват власти, массовые грабежи церквей, расстрелы священнослужителей.
07.11.17 - Октябрьский переворот, захват власти большевиками.
20.01.18 - Декрет Советской власти об отделении Церкви от государства - изъяты все капиталы, земли, здания (включая и храмы).
15.08.17 - 20.09.18 - Поместный Собор Православной Российской Церкви.
05.11.17 - избрание св. митрополита Тихона Патриархом Московским и Всея Руси.
01.02.18 - Послание св. Патриарха Тихона, анафематствующее всех, проливающих невинную кровь.
07.02.18 - расстрел священномученика Владимира, митр. Киевского.
16.07.18 - расстрел императора Николая II и царской семьи.
14.02.19 - Постановление наркомата юстиции о вскрытии мощей, что вызвало массовые сатанинские издевательства над святыми останками в 1919 г. и последующие годы.
1-ая волна гонений унесла в расстрелах более 15 000 жизней только в 1918 -1919 годах. (нижняя линия см. Рис.). Общее число репрессий около 20 000 (верхняя линия). Почти все столкновения, все аресты заканчивались расстрелами.
2. Вторая волна гонений (1921-1923 годы). Изъятие церковных ценностей, под предлогом помощи голодающим Поволжья.
21.08.21 - образование св. Патриархом Тихоном Всероссийского комитета помощи голодающим, который был закрыт по распоряжению властей через неделю (27.08.21).
23.02.22 - декрет ВЦИК об изъятии Ц. ценностей, 19.03.22 - секретное письмо Ленина («чем большее число духовенства мы расстреляем, тем лучше», и указание Троцкому (Бронштейну) тайно возглавить гонение).
09.05.22 - арест св. Патриарха Тихона
Июнь 1922 г. - «Суд» над свщмч.Вениамином, митрополитом Петроградским и расстрел его 13.08.22.
2-ая волна гонений - около 20 000 репрессий, расстреляно около 1 000 человек. Большевики изображают справедливость, в отличие от самосудов 1918 года, устраивают показательные суды.
3. Гонения 1923-28 годов. Насаждение при поддержке ВЧК-ГПУ-ОГПУ обновленческого раскола для уничтожения Церкви изнутри.
Апрель 1923 г. - подготовка суда и расстрела св. Патриарха Тихона (см. переписку Политбюро с наркомом иностранных дел Г.В.Чичериным «о нерасстреле патриарха» и Записку в Политбюро Дзержинского от 21.04.23 (...«необходимо отложить процесс Тихона в связи с разгаром агитации за границей (дело Буткевича)» , Архивы Кремля (с.269-273)).
29.04.23-09.05.23 - 1-й «собор» обновленцев.
16.06.23 - заявление св. Патриарха Тихона («...я отныне Советской власти не враг»
).
25.06.23 - освобождение св. Патриарха Тихона.
07.04.25 - кончина св. Патриарха Тихона.
01.10.25 - 2-й «собор» обновленцев.
12.04.25 - свщмч. Петр, митрополит Крутицкий приступил к исполнению обязанностей патриаршего Местоблюстителя
10.12.25 - арест свщмч. Петра
29.07.27 - Послание (Декларация) заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия - попытка найти компромисс с безбожной властью («Мы хотим... сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи.»
).
В 1923-1928 годы количество репрессий равно примерно трети репрессий 1922 года. Большевики не решаются провести запланированный на 11.04.23 суд и расстрел св. патриарха Тихона. Арестовываются и ссылаются многие епископы, борьба идет за каждый храм. Обновленцы вводят женатый епископат. Обновленческих епархий и храмов к 1925 г. становится, с поддержкой ОГПУ, почти столько же, сколько и православных, но все их церкви пусты - народ не ходит в храмы, где служат обновленцы. Давление ОГПУ на воспреемников св. Патриарха Тихона и всех священнослужителей «тихоновцев». В 1928 году, несмотря на Декларацию, гонение усиливается.
4. Третья волна гонений (1929-1931 годы). «Раскулачивание» и коллективизация.
Начало 1929 г. - письмо Кагановича: «церковь единственная легальная контрреволюционная сила».
08.03.29 - Постановление ВЦИК о религиозных объединениях.
02.02.30 - Интервью заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия: «...нет гонений на Церковь».
05.12.31 - Взорван в Москве кафедральный храм Христа Спасителя.
3-я волна гонений в 3 раза сильнее 1922 года (около 60 000 арестов и 5 000 казней) в 1930 и 1931 годах.
5. Гонения 1932-36 годов. «Безбожная пятилетка», названная так по поставленной цели: уничтожение всех храмов и верующих.
05.12.36 - принятие Сталинской конституции
22.12.36 - Акт о переходе прав и обязанностей Местоблюстителя патриаршего престола к Заместителю патриаршего Местоблюстителя митр. Сергию, так как советские власти объявили о кончине в тюрьме патриаршего местоблюстителя митрополита Петра, хотя он был жив.
Несмотря на гонения сравнимые по силе с 1922 годом, провал «Безбожной пятилетки» - в переписи населения 1937 года православным верующими назвали себя 1/3 городского населения и 2/3 сельского, то есть более половины населения СССР.
6. Четвертая волна - 1937-38 годы. Страшные годы террора. Стремление уничтожить всех верующих (включая и обновленцев).
05.03.37 - завершение работы Пленума ЦК ВКП(б), санкционировавшего массовый террор.
10.10.37 - расстрел после восьмилетнего пребывания в одиночной камере патриаршего Местоблюстителя свщмч. Петра.
В 1937 году председатель Союза воинствующих безбожников Ем.Ярославскй (Губельман) заявил, что «в стране с монастырями покончено» (Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М., 1991, с.299).
4-ая волна гонений - примерно в 10 раз превышает по арестам гонение 1922 года (а по расстрелам в 80 раз). Расстрелян каждый второй (около 200 000 репрессий и 100 000 казней в 1937 - 38 гг.).
7. Гонения 1939 - 1952 годов. Вторая мировая война. Преследования священнолужителей в присоединенных Прибалтике и западных областях Украины и Белоруссии, а также в освобождаемых областях.
1939-1940 - Присоединение к СССР Прибалтики, западных областей Украины и Белоруссии, Северной Буковины и Бессарабии.
30.11.39 - Начало Советско-финской войны.
22.06.41 - Нападение Германии на СССР.
04.09.43 - встреча Сталина с патриаршим Местоблюстителем митр. Сергием и митрополитами Алексием и Николаем.
08.09.43 - Архиерейский Собор и избрание Патриарха Сергия. 15.05.43 - кончина Патриарха Сергия.
31.01.45-02.02.45 - Поместный Собор Русской Православной Церкви. Избрание Патриарха Алексия I.
К 1939 г. закрыты все (их было в 1917 г. более 1000) монастыри и более 60000 храмов - служба совершалась только примерно в 100 храмах. Но победа безбожников была не долгой, в 1939 г. с присоединением Прибалтики и западных областей Украины и Белоруссии в СССР опять стало много православных монастырей и храмов.
1939-1940 гг. - гонения близки к 1922 году (1100 казней в год).
1941-1942 гг. - по казням сравнимы с 1922 годом (2800 казней).
1943-1946 гг. - число репрессий резко сокращается.
1947, 1949-1950 гг. - опять всплески репрессий (по докладу Абакумова «с 1.01.47 по 1.06.48 арестовано за активную подрывную деятельность 679 православных священников»
, см. ).
График заканчивается 1952 годом потому, что в 1953 - 1989 годы репрессии носили другой характер, расстрелов было мало, арестов сотни в год. В этот период производились массовые закрытия храмов, лишения священнослужителей государственной регистрации и тем самым и средств к существованию, увольнения верующих людей с работы и т.п. Эти гонения требуют специальных методов исследования.
Заключение
Каждый (верующий или неверующий), кто знакомится с историей гонений Русской Православной Церкви в XX веке, не может остаться равнодушным.
Какое великое противостояние оказала Русская Православная Церковь тоталитарному сатанинскому режиму, когда все силы ада обрушились на нее!
Тысячи простых сельских священников, над которыми кто только не иронизировал в России, оказались великими героями. Какие поразительные красивые и смиренные лица! С какой верой и верностью, с каким самопожертвованием прошли они свой жизненный путь.
2500 святых почитала Русская Православная Церковь в начале XX века, из них русских святых - 450. Собранные в Институте сведения во многом еще не являются законченными материалами для канонизации. Не исключено, что в ряде случаев сама ее возможность окажется сомнительной. Однако несомненно то, что количество действительно святых мучеников и исповедников, которых дала Русская Церковь в ХХ веке, исчисляется десятками тысяч человек. К январю 2004 года 1420 новомучеников прославлены Русской Православной Церковью в лике святых мучеников и исповедников. Их число растет с каждым заседанием Священного Синода.
Таким образом, Русская Православная Церковь стала в основном Церковью Новомучеников Российских.
В конце II века христианским апологетом Тертуллианом были сказаны слова, ставшие крылатыми: «Кровь мучеников - семя христианства». Век ХХ обильно засеял этим семенем Русскую землю, наша задача - донести его до сердец человеческих, и оно принесет свой благодатный плод сторицею!
Из доклада Н.Е.Емельянова
